Многим хотелось бы думать и даже быть уверенным в том, что на рижские марши ветеранов-эсэсовцев и бритоголовых сторонников, на эстонские слеты бывших легионеров, на литовские марши «Литва для литовцев» Москва отвечает продуманной и решительной политикой. И если уж российское телевидение сформировало образ зарвавшихся прибалтийских реваншистов, то на место их должна ставить великая страна, полагающая своей главной внешнеполитической ценностью строгое следование международному праву, в том числе и решениям международного Нюрнбергского трибунала. Хотелось бы, чтобы политика запоздалых ответов на внешние вызовы менялась на наступательную, имеющую собственную стратегическую цель, свои правила, инициативу и тактику.Не, к сожалению, не тут-то было. Солидарность, единомыслие на практике оборачиваются рыхлой несогласованностью, привычкой наносить политические удары «после драки», в пустоту, да еще и растопыренными пальцами. Латвийский прецедент – хорошая к тому иллюстрация. В ООН Россия предлагает и поддерживает резолюцию с осуждением «глорификации» нацизма, дома российские чиновники и общественники, начиная с министра Сергея Лаврова постоянно твердят о «героизации» нацизма, Государственная Дума принимает резолюцию против его «реабилитации».Так, собственно, чего хотим? К чему стремимся? Какова главная политическая цель? Воспрепятствовать юридическому оправданию осужденных нацистских преступников? Добиться того, чтобы президент Латвии ритуально называл бывших легионеров негодяями, а «негодяи» продолжали бы маршировать? Или нам нужно осудить публичное возвеличивание и прославление преступной организации СС и достичь политическими средствами отказа от подобных демаршей? Чего?«Героизация» нацизма, против которой так страстно выступают российские антифашисты, всегда вращается вокруг восхищения и признания выдающихся заслуг конкретных людей, индивидов. Любая корпорация, любое человеческое сообщество становится героическим не само по себе, а только потому, что в нем есть признанные герои. Герой вообще штука расплывчатая, если угодно конвенциональная, но уж во всяком случае, юридически недоказуемая. Герои живут и таковыми являются исключительно в сердцах, умах и памяти других людей. Пресловутый Робинзон Крузо мог стать героем в глазах Пятницы, но никак не сам по себе. Вот поэтому представление о герое и героизме может претерпевать самые причудливые пертурбации. Криминалистика, например, знает феномен героизации преступления, но это черта характеризует, прежде всего, психологию преступника и его окружения.Можно и нужно осуждать героизацию преступлений, в том числе и военных злодеяний периода Второй мировой войны. Но это - не более чем призыв к моральному чувству, воззвание к совести, нравственное осуждение негодяев. Внешняя политика не должна на этом останавливаться и этим ограничиваться, если только моральное осуждение «героизации»не является инструментом для достижения других целей. Политическая инструментализация святого нравственного чувства – штука опасная. Воспользоваться таким приемом можно только однажды, разок-другой. Дальше средство перестает действовать. Наступает психологическая усталость, на место абсолютного нравственного закона приходит соглашательский релятивизм: у каждого, де, своя правда! Этот процесс мы уже и наблюдаем, хотя ритуальные антифашисты продолжают ритуально осуждать именно «героизацию» нацизма, вовсе не питая иллюзий, что президент Латвии публично по латвийскому телевидению на латышском языке заявит, что легионеры – негодяи. Скорее старый эстонский еврей Эльхонен Сакс заявит в газете: «Мы не сомневаемся, что в Эстонском легионе СС служили благородные и честные парни, большинство из которых были мобилизованы на военную службу. Они верили, что сражаются за свою родную Эстонию и были так наивны, что верили в повторение чуда, что имело место в 1918 году».Быть может, тема осуждения предполагаемой ревизии решений Нюрнбергского Трибунала и беспокойство по поводу «фактической реабилитации нацизма и нацистских преступлений» имеет внешнеполитическую перспективу? Именно об этом гласило заявление Госдумы, представленное Алексеем Пушковым, и принятое не далее как 23 марта. Негодование в адрес Латвии увязывалось Пушковым и с положением русскоязычного населения этой балтийской республики, и со статусом русского языка, и с тем, что свыше 300 тысяч «русских латвийцев» не имеют никакого гражданства. Намек более чем понятен: Рига меняет вектор «русской политики», а Москва перестает беспокоиться о «фактической реабилитации». Упреки Пушкова в адрес латвийских политиков более чем справедливы, участие латвийского официоза в мероприятиях легионеров ставит под сомнение серьезность отношения латвийской элиты к приговору Нюрнбергского Трибунала. Но рассуждения о реабилитации нацизма, которое имеет место в маленькой очень бедной Латвии, где-то на заднем дворе Европы, отдает гиперболизацией. Вероятно, заявление это - своего рода «демонстрация флага», а вовсе даже не намерение вести активную наступательную и, главное, результативную политику. Тем не менее, красиво, жестко, людям нравится.«Такие действия властей Латвии подвергают ревизии решения Нюрнбергского трибунала, в соответствии с которыми однозначному осуждению подлежат все лица, входившие в организацию СС, включая «Ваффен СС», - говорится в заявлении Госдумы, за которое проголосовали 447 депутатов. Депутаты, конечно, вряд ли перечитывали приговор Трибунала прежде, чем нажать кнопку для голосования. Мы уже об этом писали, отмечая, что признание Нюрнбергским трибуналом НСДАП, СС, СД и гестапо «преступными организациями» не означало автоматического «осуждения» и наказания отдельных членов этих организаций. Кстати, на этом настаивал именно Советский Союз, требуя индивидуального наказания для каждого преступника. В том числе и для тех, кто был отдан под суд в странах, где совершал преступления. Депутаты пренебрегли одним из основных принципов советской уголовной юстиции - строгая индивидуальность вины и наказания. Этот тип правосознания укоренился в Российской Империи после александровских реформ уголовного уложения, продолжался в советском праве и полностью сохранился в праве российском. Также сурово, но индивидуально относилась в военное время советская военно-полевая юстиция и к своим коллаборационистам. В архивах хранятся документы Генпрокуратуры или НКВД-НКГБ с требованием не допускать огульного обвинения всех и вовсем, а проверять и соизмерять наказание с личной виной.Стоит, наверное, напомнить, что сразу после войны Советский Союз начал отпускать военнопленных. Сначала больных и увечных, а также служивших не в вермахте, а в войсках германских союзников. Оставляли молодых и здоровых, чтобы работали и восстанавливали разрушенное, задерживали в плену военных преступников и военнослужащих СС. Последних, не потому, что они эсэсовцы, а потому, что вероятность обнаружить среди них преступников была выше. В 1949 году отпустили домой и эсэсовцев. В лагерях и тюрьмах остались только те военнопленные, которые были осуждены. Причем каждый был осужден индивидуальнои за военные преступления, которые они сами и совершили. Прибалтов отпустили по домам сразу, а потом, если кого впоследствии и арестовали-посадили, так тоже только за конкретные злодеяния, а не за мундир легиона СС.Борьба с ревизией Нюрнбергских решений не должна приводить к дискредитации советской карательной политики в отношении военных преступников после Великой Отечественной войны. Тогдашний режим увлекался политическими репрессиями. Но не все карательные меры или деяния были таковыми.И, наконец, российское представительство в ООН, предлагая и обсуждая резолюцию с осуждением мероприятий в честь легионеров СС, проводимых в странах Балтии, использует термин «глорификация». Вообще примечательно, что как только тема эта переходит с русского языка на какой-нибудь другой, тут же вместо «героизации» употребляется слово «глорификация». И министр Лавров по-английски, оказывается, осуждает глорификацию, и финский антифашист Бэкман тоже. Иногда русский язык удивительно упрям в противостоянии иностранным заимствованиям. А политики удивительно ленивы, чтобы отыскать хороший русский аналог. Термин «глорификация» означает ничто иное, как прославление, восхваление, превознесение, пение дифирамбов и славословие. Как раз все то, что так задевает русского человека в маршах ветеранов СС по центру Риги.Восхваление нацизма – это не индивидуальное психологическое состояние прыщавого бритоголового юнца, Это не реабилитация или ревизия судебного решения. Для примера, в советские времена вождя крестьянского восстания Емельяна Пугачева вполне даже славословили, но никому в голову не приходило его реабилитировать. Все-таки, душегуб. И даже Пушкин об этом писал.Восхваление (глорификация) прибалтийских «соратников» нацистов и гитлеровской Германии имеет однозначный юридический смысл и вполне практическое значение. С прославлением нацизма бороться можно и нужно. Состав этого «преступления» в отличие от героизации или реабилитации легко фиксируется и доказывается.Процесс глорификациивсегда публичный. Прибалтийские националисты и любят и ждут скандалов. Превозношение эсэсовцев в Эстонии и Латвии происходит в общественно значимых формах, порой имеющих даже и сакральные языческие смыслы. В честь легионеров воздвигаются памятники и целые памятные комплексы. Особенно в Эстонии любят это делать. Сами легионерывозглавляют публичные марши. Национальные парламенты принимают нормативные акты объявляющие, в том числе и служащих войск СС, «борцами за свободу». И тому подобное. Все это - общественные деяния, символы и ценности призванные формировать и поддерживать национальную идеологию, ориентировать молодежь и радовать «ветеранов». И, может быть, самое главное состоит в том, что это миросозерцание идет вразрез с ценностями соседей и представлениями русскоязычного населения стран Балтии. Латвия, Литва, Эстония как можно дальше хотели бы «убежать» от совместной истории, в том числе и окончательно отстраниться от совместной борьбы с гитлеровской Германией.Пожалуй, только последовательная и целенаправленная политика, направленная против «прославления» нацизма в Прибалтике могла бы получить и международную и внутреннюю поддержку. Ведь такая политика вполне конкретна. Она требует лишь вести себя прилично: не организовывать с помощью государства публичных шествий ветеранов СС, не потворствовать строительству памятников и монументов, не петь дифирамбов, быть политкорректным по отношению к жертвам нацизма и т.д. и т.п. Таким нехитрым способом последователи национальных формирований СС будут отодвигаться на периферию общественной жизни, становится лишь несчастной судьбой обиженных жизнью стариков. Хочешь не хочешь в эпицентре национального мировоззрения латышей или эстонцев большее место будут занимать представления прагматичные и толерантные, в том числе по отношению к России и русским. Уровень безопасности в регионе только вырастет.Илья Никифоров (для «Повестки дня»)