Замечательному советскому артисту Евгению Евстигнееву 9 октября исполнилось бы 90 лет.
В театре у Евстигнеева складывалось все довольно гладко, а вот в кино он громко заявил о себе лишь в 1964 году, сыграв роль Дынина в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Гораздо меньше повезло другой работе Евстигнеева – «Скверному анекдоту» по повести Достоевского. Фильм пролежал на полке больше двадцати лет.
«Статья о ней вышла за 23 года до выхода на экран, ее смело можно поместить в Книгу рекордов Гиннеса, – вспоминал режиссер Владимир Наумов. – А что касается Евстигнеева, то вынь его из этой картины и поставь туда любого другого потрясающего актера, для меня она распадется, развалится сразу. Евстигнеев – тот магнит, та сердцевина, то некое вещество, которое соединяет все вокруг себя».
Евстигнеев был трижды женат. Первый брак с Галиной Волчек распался, он ушел к актрисе Лилии Журкиной, с которой прожил 23 года, до самой ее смерти. Третьей женой Евстигнеева стала актриса Ирина Цывина: ему было 60, ей всего 23. Говорят, что именно она вернула к жизни уже тяжело больного актера, подарив ему шесть лет счастья.
Именно с подачи Цывиной Евстигнеев сыграл роль профессора Преображенского в «Собачьем сердце», от которой до последнего отнекивался.
«Я ему помогала с текстом, скажем, когда он учил роль во мхатовских «Чеховских страницах», да и когда играл профессора Преображенского, я с ним в Питер ездила, помогала осваивать текст роли, реплики подавала, ему так было удобно, нужно, – рассказала Цывина в интервью «Российской газете». – Евгений Александрович просто не читал «Собачьего сердца», оно же было запрещено. Я прочла это в школе, под партой, в распечатке, а он не читал, и уж когда увидел этот толстенный сценарий... Уговорила я его!».
Евстигнеев был закрытым человеком, привыкшим все переживать в себе. «У него было табу на рассказы о личной жизни, – говорит Цывина. – Он был замкнутым, много переживал внутри себя, о том, что его мучает, не говорил, поэтому и проблемы с сердцем были. Это был человек советский, правильно воспитанный, соблюдавший все этические нормы, не выплескивавший эмоций наружу. При его огромной популярности он еще был абсолютно лишен тщеславия и оставался очень скромным человеком, отказывался от всех должностей. И говорил мне, что ему противно видеть художников, выходящих на трибуну и вещающих, как надо жить, что есть добро и зло... Скрытный и скромный – так будет, наверное, правильно его называть».
Не желая выносить свои проблемы напоказ, Евстигнеев пытался объясняться... с помощью своих ролей. «Он очень хотел сыграть в картине «Зимний вечер в Гаграх», ведь там джаз, его тема! – признается Цывина. – И Евгений Александрович просто по пятам ходил за Кареном Шахназаровым, как маленький мальчик просил, говорил, это мое, это только я должен играть. Он был этой ролью болен. Там был в сценарии момент, где его Беглов говорит «я не умер, я не умер, я жив», помните, в телефонной будке? Ему важно было это тогда сказать. И еще его герой там много говорит про свою дочь герою Панкратова-Черного, помните – «У меня есть дочь!». Это все было будто бы из Жениной жизни, и я знаю, что он это говорил про свою Машу (Мария Селянская — дочь Евстигнеева, актриса театра «Современник»)».
При всей своей закрытости, Евстигнеев умудрился не нажить себе врагов. «И я ему говорила: какой ты счастливый, у тебя нет людей, которые тебя не любят, которые тебе завидуют, – продолжает Цывина. – Их и вправду не было. Его все обожали. Мне муж рассказывал, что когда МХАТ был на гастролях в Японии, к нему в номер отеля заходили и артисты, и осветители, и постановочная часть – просто поговорить, со своими бедами, как к священнику на исповедь. Потому что он был «могила»! Дальше него ничего не шло, он всех утешал, помогал, случалось, и «пробивал» людям квартиры...».