Сергей Новопашин, 2013 г.

Объявленный президентом России Владимиром Путиным 2013 год как «Год охраны окружающей среды» акцентировал необходимость «обеспечения права каждого человека на благоприятную окружающую среду». В Российской Федерации основу территориальной охраны уникальных природных участков и ландшафтов составляет система особо охраняемых природных территорий (ООПТ).

Сегодня - вся правда об ООПТ из уст главного редактора журнала «Росы. Вестник особо охраняемых природных территорий Урала и Сибири» (1) (№2) Сергея Новопашина, публициста и специалиста на ниве политтехнологий и территориального брендинга.

– Сергей Александрович, что повлияло на Ваше решение издавать столь специфический журнал?
– Повлияло, надо отметить, не только на меня, но и на моих партнеров – Григория Иванникова и Елену Сеславину, каждый из которых, в той или иной степени связан с темой особо охраняемых природных территорий (ООПТ), будь-то сплав по Чусовой, или минералогические экскурсии в Режевской заказник.
Решение было принято давно – лет шесть-семь назад, когда мне пришлось в соавторстве с Ириной Захаровой писать книгу о возможностях развития экотуризма на особо охраняемых природных территориях Свердловской области (по заказу Минприроды области). Тогда-то и стала более-менее понятна проблематика существования и функционирования ООПТ в нашей стране.

– Но наверняка уже есть издания в стране, специализирующиеся на этой теме?
– Объективности ради отмечу: да, есть. Но где они? Либо локальны, и посвящены лишь заповедникам, либо сугубо академичны, а то попросту не имеют должных средств для продвижения и себя, и брендов ООПТ. Вот мы и заявились своими «Росами» заполнить тот вакуум, который реально ощущается при общении с руководством и персоналом разных ООПТ, с людьми из компетентных министерств, при посещении или работе на тех или иных природных территориях. К тому же мы позиционируемся как для «Урала и Сибири», хотя истины ради – нам пишут уже даже из Украины с просьбой сотрудничать, не говоря уже о Калуге или Москве…

– Вам непосредственно приходилось работать на ООПТ?
– В разное время, на разных территориях. Еще студентом неоднократно отрабатывал практику в Ильменском государственном заповеднике в Челябинской области, в составе гранитной группы Института геологии и геохимии работал на Полярном Урале, в тех местах, где сейчас создан Полярно-Уральский биологический заказник. Несколько лет назад в составе экспедиции «Триллиум  VI – Сиретоко» занимался комплексным мониторингом побережья залива Терпения на территории Поронайского заповедника в Сахалинской области. Так что, опыт работы на ООПТ, пусть небольшой, но имеется. В нашей, Свердловской области неоднократно бывал в национальном парке «Припышминские боры», в природных парках и заказниках…

– То есть, у Вас, как я понимаю, существует и некий личный интерес, некое движение души, так сказать к общению с природой?
– Да оно у всех есть. Только принимает иногда уродливые формы выражения. К примеру, среднему статистическому горожанину, родившемуся в бетонно-стеклянных джунглях, летом, кровь из носу, надо поехать «на природу» – с музыкой, пивом-водкой-колбасой. Может и удочку в озеро удастся закинуть, пока трезвый. Он любит природу, но потребляет её, она вроде как «для него», для «хозяина», «венца творения» существует. Это тоже любовь к родной природе, но уже искореженная отчуждающим влиянием городского образа жизни, неадекватного образования и современного общества потребления.
Что касается моего личного восприятия отношений «человек-природа», то я склонен считать, что видимо, есть и некая личностная матрица, определяющая отношение к миру.
 
– Поясните…
– В моем детстве лес и река (родился я в городе Тавда) были ежедневной реальностью, и с ними устанавливались определенные отношения, определенная этика. Спасибо отцу, что привил навыки и правила поведения в лесу, брал с собой на охоту и рыбалку.  Мать заботилась о воспитании, выписывала для меня журнал «Юный натуралист», и помнится – отличный ежегодный альманах «Лес и человек»… В итоге в вузе я получил географо-биологическое образование. Всё это и определило выбор предпочтений.
Тем более что, мы видим, как то, что было ценным и неприкасаемым в 1960-80-х годах, – я говорю о наших лесах в частности, стало сегодня предметом торговли или местом свалок. Даже места отдыха превращены в большинстве случаев в мусорные свалки.
И нет прощения тем, кто после себя оставляет разруху, будь то целая страна или отдельно взятый пляж где-нибудь на челябинских озерах.

– Это ваше отношение к природе как-то влияет на стремление считать ООПТ стратегическим ресурсом, как заявлено в  первом номере Вестника?
– Так и есть. Само пространство в целом и есть основной государственный стратегический ресурс. Нет пространства – нет государства, это очевидно. Та часть пространства, что выделена по каким-либо признакам в особые территории, в нашем случае – охраняемые с целью сохранности естественной среды, является по умолчанию важным ресурсом. Кстати, благодаря инициативам именно российских ученых и политических деятелей еще в начале XX века, вообще появилось слово «заповедник», которое позже вошло в обиход в мировой научной среде в прямом написании - zapovednik, как в 1960-х sputnik, например. Вот пример триумфа странового брендинга СССР, как сказали бы сейчас.

– А  сейчас пользуются нашим, русским термином в мире?
– Увы, нет. С Россией не считаются, и недавний скандал с Кипром это явственно показал. На Западе в отношении территорий, подобных по статусу нашим заповедникам, используется термин «резерват».
Возвращаясь к основной теме, следует отметить, что система охраны естественных ландшафтов и биоценозов (экониш) в одной отдельно взятой стране тесно связана с глобальными цивилизационными процессами. Ведь транснациональные корпорации не дремлют… Это для нас с вами лес и река могут значить нечто большее, связанное с чувством малой родины, например, а для них это просто пока не конвертированный в активы ресурс… Компетентно заявляю, как человек, преподававший в течение почти десятка лет геополитику и политическую географию: ООПТ – это один из главных стратегических ресурсов России.
Если говорить языком экономики, то вкладываться следует в охрану природных ресурсов и в первую очередь ООПТ, повышая тем самым их реальную стоимость, а по-человечески, мы попросту обязаны сохранять биоразнообразие планеты, и обязаны передать его потомкам. Считайте, что это один из пунктов нашего (человеческого) договора с «Всевышним».

– Так ведь государство и вкладывается? Или нет?
– И да, и нет. В общем, как и во всем остальном. С одной стороны, выделяются вроде бы и немалые средства, например на содержание национальных парков (а их более 40 в стране) и заповедников (их свыше 100),с другой – принимаются «странные» законы,  позволяющие строить коттеджи в заповедной зоне, рубить лес, вести лов рыбы и т.п.
К тому же, вкладываться надо и в имидж, бренд страны. А он во многом связан с нашей природой. Широта души русской – это и широта пространства, простор. Правда, порой эта широта-раздолье нам в минус засчитывается… мусорить без меры начинаем, подспудно надеясь, что места еще много… а его уже мало. Поэтому и надо охранять. От произвола новых феодалов, от тупых потребителей, от безответственности и жадности.

– Но есть же ООПТ, которые и предназначены для «потребления» – в данном случае услуг, предоставляемых, например, национальными парками. Как в этих случаях быть с охраной природы?
– Дело в том, что законом РФ определены разные статусы для разных ООПТ, со своими «фильтрами», целями и задачами. Если речь идет о национальном парке (федерального подчинения) или природном парке (регионального уровня), то здесь допускается (а сегодня и поощряется) развитие мягких форм туризма. Мало того, некоторые парки, такие как, национальные – «Таганай» и «Зюраткуль» в Челябинской области, или – в  Свердловской – природный парк «Оленьи ручьи» достаточны успешны и как бизнес-проекты.
Услуги же, как требования к посетителям, там жестко регламентированы. К счастью, часть посетителей парков экологически образована или воспитана, и старается относиться к объектам природы в соответствии с внутренними экологическими нормами. Вообще, сегодня четко прослеживается рост разных форм зеленого туризма (экотуризма, агротуризма) во всем мире, и это понятно. Человек родился в природе и стремится к общению с ней, убегая, хоть на некоторое время, из глобализированных городов. ООПТ же, такие как природные и национальные парки, заказники, готовы помочь в этом тем, кто жаждет вдохнуть чистого воздуха, испить чистой воды и наслаждаться видом красивых ландшафтов.
Нам, живущим в XXI веке, наверное, уже нет смысла ломать копья по поводу того, нужно ли сохранять в развитых промышленных регионах не тронутые деятельностью человека районы. Ответ дала сама жизнь: да, нужно. И не только сохранять, но и создавать новые охранные территориальные образования на местах девственных участков природы. Наш журнал, надеемся, в этом поможет.

– А почему «Росы»?
– Образ росы в традициях разных народов, населяющих Россию да и Евразию в целом наверное, является своего рода негласным символом чистоты, свежести, утреннего пробуждения мира… К тому же, общаясь в дальневосточных проектах с японскими коллегами, я узнал, что одно из старых названий  России на японском «Рококу» – «Страна росы».

– В чем Вы видите миссию своего издания?
– «Росы» – это специальный журнал, заявленный как «Вестник ООПТ», где освещаются вопросы экологии, экотуризма и развития системы особо охраняемых природных территорий. Это издание, которое может и должно стать площадкой для выражения идей, мнений, для обозначения проблем заповедных территорий,  это ресурс для продвижения и выгодного позиционирования наших, российских ООПТ разного статуса. И, пожалуй, главное – стремление привлечь внимание к проблемам охраны природы всех тех, кто далек от этого. «Если не мы, то кто?».

Беседовала Виолетта Смелкова